Украина и Россия будто бы созданы для того, чтобы дополнять друг друга. Если их смешать, да разделить пополам, то в обеих странах установится гармоничный и сбалансированный политический мир. Потому что сегодня на Украине наблюдается очевидное перепроизводство революционной массы при отсутствии революционных лидеров, а в России, наоборот, избыток революционных лидеров компенсируется почти полным отсутствием революционной массы. Вот и получается, что в России главная проблема – перманентный фальстарт, когда лидеры начинают революционный забег, не дождавшись выстрела Авроры. А на Украине обратная проблема – вечно «догоняющая революция». Это когда уже весь стадион бежит, а спортсмены продолжают выяснять, кто по какой дорожке стартует.
На втором месяце украинской революции из всех щелей, наконец, вылезли «политические пескари», которые образцом высшей мудрости почитают признание: «Да, это таки она, революция и даже гражданская война!» Поздно, однако, об этом говорить, когда революция на Украине подходит к своему финалу. Сейчас пора уже обсуждать не саму революцию, а ее последствия. Правда, самой Украине сегодня не до подведения итогов, она плывет в историческом потоке событий, из которого теперь нескоро вынырнет. А вот у окружающих есть повод задуматься. Украина преподнесла много уроков российской власти (о части из них
я писал в «Новой газете»). Но еще больше уроков она преподносит российской оппозиции.
Революция с нечеловеческим лицом
При всем том, мне жаль моего Киева, который не скоро станет таким, каким я его знаю и люблю. Это только закаленным бойцам шрамы к лицу, городу они ни к чему. Не скоро еще зарастут язвы на мостовых Крещатика. Но, даже, когда увезут все мешки со снегом с загаженных улиц и раскатают обратно все баррикады, революция не закончится. Убрать мусор с улиц гораздо проще, чем из души, из отравленного самой возможностью беспредела и безвластия человеческого сознания.
Теперь уже ясно, что повод для революции не имеет никакого значения. Давно уже не стремление в Европу, которое вывело обманутых в своих ожиданиях (или мечтах) людей на улицы, является «драйвером» протестов. Причина положила повод на обе лопатки и залила улицы яростью и злобой. Где там та Европа? Годами копившаяся ненависть тех, кто слева, к тем, кто справа, и тех, кто снизу, к тем, кто сверху заполонила собою сердца. То, что началось как национальное движение, очень быстро будет перерастать в социальный бунт. На место единения придет разъединение. Но уже поздно бить по тормозам. Как говорил Михаил Горбачев: «Процесс пошел...»
В главном украинская революция ничем не отличается от любой другой – она неуправляема. Тот, кто думает, что может руководить революционным процессом, напоминает геолога, обещающего выключить вулкан по просьбе зрителей. Революция является стихийным процессом, который подчиняется только своим «статистическим» закономерностям и развивается только по одной логике – своей собственной. Революцию можно не допустить, ее можно подавить, на ее волне можно въехать то ли в рай, то ли в ад, но ею нельзя командовать.
Как следствие, революция, какими бы справедливыми ни были ее лозунги, сама по себе вещь очень несправедливая. Потому что, открывая дорогу революционному насилию, нельзя поставить шлагбаум, позволяющий отделять «идейное» насилие от «неидейного». В революционный процесс мгновенно затягивает «чистых» и «нечистых», праведников и грешников, народных мстителей и шпану, которые стоят в революционном строю плечом к плечу. И нет такой силы, которая могла сделать насилие «точечным», оно неизбежно станет универсальным, как только революция наберет обороты. Революция – это социальная ассенизация, ее не делают в белых перчатках.
Поражение «гандизма»
В тот момент, когда революция начинается, все сторонники «мирного и ненасильственного изменения политического режима» терпят мгновенное и сокрушительное поражение. Они оказываются такими же неуместными и ненужными в огне сражения, как Пьер Безухов на Бородинском поле в бондарчуковской версии «Войны и мира». Революция начинает стремительно уходить у них из-под ног, и им остается только одно из двух: либо бросаться ей вдогонку, либо вернуться в опустевшее здание вокзала (а может быть, и сразу брать билет на поезд, отходящий в другую сторону), чтобы начать писать мемуары о том, как был упущен великий исторический шанс. И я сильно сомневаюсь, что, если революция будет подавлена властями, то пересидевшие бурю в зале ожидания лидеры смогут купить себе новый билет в политику. В новом поезде будут ехать новые пассажиры.
Еще вчера Кличко и даже Яценюк с Тягнибоком были убедительны. Сегодня они затерялись в революционной толпе. А толпа в это время активно плодит своих атаманов (и не надо тешить себя иллюзиями о «руке злобных агентов влияния» - это классическая анархическая самоорганизация), имена которых известны только десятку идущих за ними бойцов. И надо либо возглавить этот процесс, либо дать Януковичу его раздавить, иначе анархия разнесет уже не только Киев, но и всю Украину в щепки. Тяжелый выбор для людей, которые годами занимались пацифистским аутотренингом.
Есть существенная разница между нежеланием (совершенно естественным для любого нормального человека) насильственной революции и отрицанием самой ее возможности и, как следствие, неготовностью к ней. Зачастую революция оказывается для политических лидеров «объективной реальностью, данной им в ощущениях», от которой они пытаются отмахнуться как от дурного сна даже тогда, когда уже всем вокруг давно ясно, что это явь. Это касается России еще в большей степени, чем Украины, потому что «гандизм», - приверженность идее ненасильственного протеста, философии гражданского неповиновения - развит здесь еще сильнее, чем на родине «оранжевых революций».
Боюсь показаться неполиткорректным, но, с моей точки зрения, «гандизм» очень часто оказывается ханжеской политической философией. Эффективность ненасильственных методов борьбы за власть напрямую зависит от впечатлительности самой власти и доверчивости масс. С «политтехнологической» точки зрения развертывание массовых кампаний «ненасильственного» сопротивления является провокацией власти на применение насильственных действий первой, что тут же расширяет спектр политических возможностей для оппозиции. Это своеобразное доведение власти до исступления, игра на ее нервах. Но следует иметь в виду, что удобнее всего играть на нервах какой-нибудь британской власти, осаждаемой внутри себя «пятой колонной» своего собственного гражданского общества. В этом смысле Ганди делал все правильно. Играть на нервах азиатского или полуазиатского деспота является гораздо менее благодарной работой.
В этом смысле честнее оказывается тот, кто, желая решить проблемы «мирным путем», с самого начала предвидит возможность перерастания мирной борьбы в насильственную революцию и оказывается готов к такому повороту событий. В том числе, это дает возможность осуществить революцию более организовано и с меньшими жертвами. И это не отменяет ничего из того, что было выше сказано о революции как одном из величайших социальных зол и испытаний, приходящихся на долю народа (наравне с войной). Революции - как землетрясение: ее можно не желать, но к ней лучше быть готовым, чем не готовым. Лидеры украинской оппозиции оказались не готовыми к той революции, которую они так долго провоцировали.
Две Украины не всегда лучше, чем одна
Развязка украинской драмы не за горами. Наиболее вероятный сценарий развития событий, – «топтание на Майдане», - не был реализован. Янукович совершил непростительный промах, послушав своих кремлевских кураторов и запустив в Раде «пакет успокоительных законов». Что русских угнетает, то украинцев бесит. Хрупкое политическое равновесие было нарушено, и революция выпорхнула из гнезда. Сказалось полное непонимание особенностей национального менталитета. Так или иначе, возврата к старому состоянию уже быть не может. И для подавления революции, и для победы революции придется фактически вводить чрезвычайное положение во всей Украине.
Революция, удавшаяся или неудавшаяся, развязывает в обществе гражданскую войну. Точнее, делает латентную гражданскую войну всем очевидной явью. Потому что это игра с нулевой суммой, здесь одни всегда выигрывают, а другие всегда проигрывают. Если власть подавит в ближайшие недели революцию, она будет мстить. И, если революция сметет в ближайшие недели власть, она тоже будет мстить. Вероятность того, что все это будет продолжаться месяцами, невелика, именно потому, что революция покинула столицу и с невиданной скоростью распространяется вширь.
Гражданская война ведет к социальному расколу, который в условиях экономической, культурной и политической асимметрии очень быстро приводит к расколу территориальному. В этих условиях игнорировать возможность распада Украины на две части - тяготеющий к России индустриальный юго-восток и тяготеющий к Европе аграрный центр и запад - было бы серьезной ошибкой. Вероятность такого исхода более велика в случае победы революции, чем в случае ее поражения, потому что алгоритм образования автономных анклавов на базе сориентированных на Россию территорий вроде Приднестровья, Южной Осетии или Абхазии уже отработан.
Тем не менее, не следует недооценивать и центростремительные силы, действующие в Украине. Я не обладаю достаточной квалификацией, чтобы делать прогнозы, но мне кажется, что расхожее мнение о том, что, потеряв «кормящий» индустриальный юго-восток, где находится почти вся промышленная база, Украина окажется экономически нежизнеспособной, не совсем корректно. Украина останется со своими черноземами и населением, которое, в отличие от россиян, не разучилось на земле работать. Она избавится от основных потребителей пресловутых российских нефти и газа, которыми, собственно, и являются энергоемкие и трудоемкие предприятия, расположенные на Востоке страны. Ей потребуется гораздо меньшая помощь от Европы, чем раньше, и нет сомнений, что эту помощь она получит.
Напротив, я сомневаюсь, что в условиях серьезного спада промышленного производства в России украинских производителей металла и угля ждут там, как своих. Все это производство имело смысл и ценность именно при сохранении автономии украинского рынка. Мне представляется маловероятным, что российское правительство по политическим соображениям будет долго поддерживать на плаву экономику какой-нибудь «донецкой республики» в ущерб, скажем, поддержке предприятий Кузбасса, Урала и собственных стагнирующих моногородов. Я не уверен и в том, что украинским олигархам найдется место в российском экономическом истеблишменте. И вообще, я не уверен, что они готовы к рейдерским атакам их российских коллег. Одно дело - по-домашнему улаживать дела в каком-нибудь местном СБУ, и совсем другое дело - воевать с набившими руку на «честном отъеме» какой угодно собственности агентами ФСБ. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Поэтому одно дело - поговорить об отделении, и совсем другое дело - действительно отделиться. Для донецких элит дешевле будет сдать Януковича и договориться со своими оппонентами на каких-то новых условиях. Тем более, что деньги - они везде деньги: и в старой Украине, и в новой Украине они никому не помешают.
Сквозь тернии к «зиркам»...
Точка невозврата пройдена, и Украина вошла в полосу суровых испытаний, которые не сулят в ближайшей перспективе ничего хорошего народу Украины и его элитам. Вероятность того, что Украина не свалится в экономический штопор, крайне невелика. Вопрос, скорее, в том, на кого удастся свалить за это ответственность. Из этого штопора страна может и не выйти. В этом случае история Восточной Европы, да и Европы в целом, вероятно, пойдет по какому-то другому, пока еще неведомому пути (что не будет вселенской катастрофой, но будет серьезным потрясением привычных устоев). Но если все-таки Украина выдержит удар и сумеет оттолкнуться от дна, то у нее есть шанс изменить вектор своей истории и стать в отдаленном будущем вполне преуспевающим европейским середнячком. Остается лишь пожелать, чтобы, пока украинский народ выбирает свой путь, пролилось как можно меньше крови
